08:40

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Лето хоть и не пришло, но мы тут все молодцы.
Выбрались-таки на Троицу, плясали под "Добраночь" как одержимые.
Съездили в поездку по Золотому кольцу, доехали ажно до Рыбинска. Застали три дня, когда можно было ходить в футболках.

Сейчас у нас тут плюс восемь, и я чувствую, что нужно остановиться и поделать что-то дома. Кажется, что столько всяких дел и мероприятий, что дома я почти не бываю.
В общем-то, плохая погода даёт мне передохнуть столько, сколько нужно, благо её этим летом много. Уже на полном серьёзе кажется, что лета как такового в этом году не будет.
Я не понимаю, как женщины занимаются домашними делами, если они работают и ещё чем-то занимаются помимо работы. Вот ведь как вышло, в выходные — поездка, в понедельник — "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" в ТheatreHD, вчера — полуторачасовой урок испанского. Плюс ко всему на работе аврал.
Я часто подозреваю себя в том, что я тормоз, и смотрю киношки, отдыхаю, жую и залипаю просто так, когда все остальные делают что-то по дому.
А из-за испанского я вчера даже Диме не дала тут посверлить, и ему пришлось тоже залипать на кухне.

Мне нужна какая-то методика сочетания дел домашних и всего остального.
У вас есть ценные советы на этот счёт?

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Поговорим о Брэдбери.
Этот человек не знал меня, но определённо знал все мои слабые места.
Однажды я разбиралась на съёмной квартире и нашла хозяйскую книгу — сборник "О скитаниях вечных и о Земле".
Я прочитала половину, сидя тут же на полу возле стеллажа, и выплакала три ведра слёз. "Марсианские хроники. Третья экспедиция". "Электрическое тело пою!" "Всё лето в один день". "Ревун". Пришла Юля, увидела, что я реву с книжкой, спросила, что случилось. "Он из меня душу вынууул", — ревела я.

И вот как-то постепенно я выучила английский и стала понемногу читать книги в оригинале. Сначала казалось, что я это не очень люблю, потому что голову надо напрягать. А потом меня озарило что ли. Что переводчик — тоже человек со своей точкой зрения и что в Советском союзе некоторые кусочки были адаптированы или вырезаны цензурой. И я потихоньку начала читать англоязычные книги. Узнала много нового. И да, долго боялась подходить близко к Брэдбери. Потом начала потихонечку, с рассказов, которые меня когда-то тронули слабее остальных. Ну и блин. Даже над ними иногда рыдаю, чо уж. Сейчас почитываю "Марсианские хроники" понемногу, с ужасом думая о том, что скоро "Третья экспедиция". Увлекшись маяками и уставши однажды от безделья ковырять в носу, я стала читать "The Fog Horn". И меня проняло так, что я начала гуглить видео с разными ревунами маяков мира и слушать их. Некоторые были похожи на метеоризм, некоторые - на коровку, а один ревел так жутко, что я покрылась мурашками и подумала, что вот он, этот голос из рассказа.

А потом зачем-то перевела "Ревун".
В первую очередь, это случилось потому, что в советском переводе как будто бы переборщили с жентельменством и выразительными средствами русского языка. Если разобраться, речь в рассказе идёт о двух парнях. Один из которых настоящий человек моря, маячник, отшельник, одиночка с богатой фантазией и слегка съехавшей кукушкой. Второй — простой парень из приморских ебеней. Не зря место действия Lonesome Bay - унылая бухта, одинокая бухта или как-то так. Ну ебеня же. И не могут эти два парня общаться, как благородные девицы.

Во вторую очередь, этот рассказ про море, маяк, одиночество и хтонический ужас, по сравнению с которым ты жалкий человечишка.

Сейчас я случайно открыла тот свой перевод, и меня проняло ещё нещаднее. Не только Брэдбери в паре с хтоническим ужасом поговорили со мной, но и я сама. Что тоже само по себе жутковато.

Я всё считала, что я переводчик-самозванец, но тут  Леночка. поведала мне шутку про "Boromir smiled" и переводы Толкиена. И я решила не бздеть. Сорян, убрать рассказ под кат у меня почему-то не вышло.


Рэй Брэдбери «Ревун»

Где-то среди холодных вод вдалеке от земли каждую ночь мы ждали прихода тумана, и он приходил, и мы смазывали латунные механизмы и зажигали противотуманный свет на каменной башне. Две птицы в сером небе, МакДанн и я посылали в море прерывистый свет, красный, затем белый, затем снова красный, — и он искал одинокие корабли. И даже если наш свет был не виден, то всегда был слышен наш Голос, могучий глубокий голос Ревуна, который нёсся сквозь клубы тумана, и напуганные чайки разлетались в стороны, как колода карт, а волны поднимались и пенились.
— Здесь одиноко… Но ты ведь привык? — спросил МакДанн.
— Да, — ответил я. — Слава богу, ты прекрасный рассказчик.
— Итак, завтра твоя очередь ехать на большую землю, — сказал он, улыбаясь, — танцевать с девчонками и пить джин.
— О чём ты будешь думать, МакДанн, когда я оставлю тебя здесь одного?
— О тайнах морей. — МакДанн закурил трубку.
Ноябрьский вечер, четверть восьмого, отопление включено, световые хвосты тянутся во все стороны, в высокой глотке башни голосит Ревун. На сотни миль вниз по побережью нет ни единого городка, есть только одинокая дорога с немногочисленными машинами через мёртвые земли к морю, затем две мили ледяной воды до нашего утёса да редкие корабли.
— О тайнах морей. — Задумчиво сказал МакДанн. — Ты знаешь, что океан — это самая гигантская хренова снежинка на свете? Она всё время движется, переливаясь тысячами форм и цветов, и никогда не повторяется. Удивительно. Однажды ночью, много лет назад, я был здесь один, когда все рыбы моря поднялись на поверхность. Что-то заставило их приплыть сюда и здесь остановиться, чтобы, дрожа и переливаясь, смотреть на свет над ними, то красный, то белый, то снова красный и снова белый, и я мог видеть их странные глаза. Меня пробрал озноб. Они были похожи на гигантский павлиний хвост, который плавал в море до полуночи. Затем совершенно беззвучно они исчезли, весь этот миллион рыб сгинул. Я думаю, что, может быть, это было в какой-то мере паломничество. Удивительно. Но только подумай, как должна была выглядеть для них башня, возвышающаяся на семьдесят футов над водой, сияющая Божественным огнём и вещающая голосом исполина! Они больше не возвращались, эти рыбы, но нельзя ли предположить, что им показалось, что они предстали перед божеством?
Я поёжился. Я смотрел на серый газон моря, простирающийся из ниоткуда в никуда.
— В море всякого полно. — МакДанн нервно пыхтел трубкой и часто моргал. Весь день его что-то беспокоило, но он не говорил, что именно. — Хотя у нас есть разные механизмы и так называемые субмарины, должно пройти ещё десять тысяч веков, прежде чем мы действительно ступим на самое дно затонувших земель, в волшебное подводное царство, и тогда познаем настоящий ужас. Подумай, ведь там внизу до сих пор трёхсоттысячный год до Рождества Христова! Пока мы маршировали и трубили в трубы, отхватывая друг у друга страны и головы, они жили в холодном море на глубине в двенадцать миль, во времени, древнем, как хвост кометы.
— Да уж, древний мир.
— Пошли. У меня есть новость, которую я специально берёг для того, чтобы сообщить тебе сейчас.
Неспешно беседуя, мы отсчитали восемьдесят ступеней. Когда мы поднялись наверх, МакДанн выключил свет, чтобы он не отражался в толстых стёклах. Гигантский глаз маяка тихо жужжал, легко вращаясь в смазанном гнезде. Каждые пятнадцать секунд голосил Ревун.
— Похоже на голос зверя, правда? — МакДанн кивнул собственным мыслям. — Большого одинокого зверя, ревущего в ночи. Он сидит на рубеже десяти миллиардов лет и ревёт в Бездну: «Я здесь! Я здесь! Я здесь!» И Бездна отвечает, да-да, отвечает. Ты здесь уже три месяца, Джонни, и я должен подготовить тебя. Каждый год в это время, — сказал он, вглядываясь во мрак и туман, — что-то приходит к маяку.
— Стаи рыб, о которых ты говорил?
— Нет, что-то ещё. Я боялся сказать тебе, ведь ты мог подумать, что я рехнулся. Но больше ждать нельзя — если в том году я правильно пометил в календаре число, то сегодня оно придёт. Не буду вдаваться в подробности, ведь ты увидишь его своими глазами. Просто сиди здесь. Если хочешь, завтра утром собери пожитки, возьми моторку и отправляйся на большую землю. Забери машину возле пристани, гони в небольшой городок на материке и жги свет по ночам, я ни о чём не спрошу и ни в чём не буду тебя винить. Это впервые произошло три года назад, и сейчас я впервые не один, наконец есть тот, кто сможет всё подтвердить. Жди и смотри.
Полчаса мы изредка перешёптывались. Когда нам наскучило ожидание, МакДанн стал делиться со мной некоторыми своими соображениями. У него была целая теория на счёт Ревуна.
— Однажды много лет назад на холодный хмурый берег океана пришёл человек и сказал: «Нам нужен голос, зовущий в океане, предупреждающий корабли. Я создам такой. Я создам голос из времени и туманов всех времён. Я создам голос, который будет похож на пустое место в постели ночи напролёт, на безлюдный дом с открытой дверью, на осеннее дерево без листвы. Это будет крик птиц, летящих на юг, это будет ноябрьский ветер на суровом холодном побережье. Я создам звук, в котором будет столько одиночества, что никто не сможет не отозваться, что каждый, кто его услышит, заплачет в душе, и очаг покажется теплее, и каждый, кого он застанет в далёких городах, подумает о том, как хорошо быть дома. Я создам звук и механизм, и они назовут его Ревуном, и каждый, кто его услышит, познает тоску вечности и скоротечность жизни.
Заревел Ревун.
— Я выдумал эту историю, — тихо сказал МакДанн,— чтобы объяснить, почему каждый год оно возвращается к маяку. Ревун зовёт его, я думаю, и оно приходит…
— Но… — сказал я.
— Тссс! — сказал МакДанн. — Вот оно! — он кивнул куда-то в море.
Что-то плыло к маяку.
Ночь была холодной, как я уже говорил, и в высокой башне было холодно, свет вспыхивал и гас, и Ревун голосил и голосил сквозь клубы тумана. Видно было плохо и недалеко, но вокруг было море, стелющееся по ночной земле, плоское и тихое, серое, как ил, и были мы двое, одни в высокой башне, а где-то неподалёку появилась сначала морщинка, затем волна, бугор, пузырь, немного пены. А затем над поверхностью холодного моря возникла голова, большая тёмная голова с огромными глазами, а вслед за ней шея. А за ней — нет, не тело — опять шея и ещё шея, и ещё!
Голова поднялась на сорок футов над водой на красивой тёмной шее. И только после этого вынырнуло тело — небольшой островок из чёрного коралла, мидий и рачков. Блеснул хвост. Длина чудовища от головы до кончика хвоста была, как мне показалось, около девяноста-ста футов!
Я что-то сказал, не помню что.
— Спокойно, парень, спокойно, — шепнул МакДанн.
— Невозможно!— сказал я.
— Нет, Джонни, невозможны тут только мы с тобой. А оно такое же, каким было десять миллионов лет назад. Оно ни капли не изменилось. Это мы и эти края изменились, стали невозможными. Мы!

Оно плыло медленно и величественно в ледяной воде, там вдали. Туман клубился вокруг него, стирая его очертания. Глаз монстра ловил и отражал наш мощный луч, красный, белый, красный, белый, как будто высоко поднятый диск передавал послание на древнем языке. Существо было безмолвно, как туман, сквозь который оно плыло.
— Это какой-то динозавр! — я присел, держась за перила.
— Да, кто-то из их породы.
— Но они вымерли!
— Нет, один из них скрылся в Бездне. Глубоко-глубоко, в глубочайшей Бездне. Смотри, какое точное слово, настоящее слово, как много оно говорит сейчас: Бездна. В нём весь холод, вся темнота и вся глубина на свете.
— И что нам делать?
— Что делать? У нас есть работа, которую мы не можем оставить. В любом случае здесь мы в большей безопасности, чем в любой лодке в попытках добраться до земли. Это существо огромное, как миноносец, и наверняка настолько же быстрое.
— Но почему оно здесь, почему оно приплыло сюда?
В следующую секунду я получил ответ.
Заревел Ревун.
И чудовище ответило.
В его крике были миллионы лет воды и тумана. В нём было столько страдания и одиночества, что меня передёрнуло. Чудище кричало башне. Заревел Ревун. Снова закричало чудовище. Заревел Ревун. Чудовище раскрыло огромную зубастую пасть, и оттуда вырвался звук, похожий на голос Ревуна. Одинокий, мощный, далёкий-далёкий. Голос безысходности, непроглядных морских глубин, холодной ночи, отрешённости. Вот какой это был звук.
— Теперь, — прошептал МакДанн, — ты понимаешь, почему оно приходит сюда?
Я кивнул.
— Целый год, Джонни, это несчастное чудовище лежит далеко-далеко, в тысячах миль от берега, на глубине в двадцать миль, и ждёт сигнала. Может быть, ему миллион лет, этому одинокому чудовищу. Подумай, ждать миллион лет… Ты бы смог так долго ждать? Может, он последний из рода. Скорее всего, так и есть. И вот пять лет назад сюда пришли люди и построили маяк. И поставили своего Ревуна, и он ревёт и ревёт над тем местом, где ты впал в спячку и грезишь о мире, в котором существуют тысячи таких, как ты. Но сейчас ты одинок, так одинок в мире, не созданном для тебя, в мире, где ты вынужден скрываться. Но голос Ревуна то зовёт, то умолкает, то зовёт, то умолкает, и ты просыпаешься на илистом дне Бездны, и твои глаза открываются, подобно линзам огромного фотоаппарата, и ты шевелишься, медленно-медленно, чувствуя всю тяжесть океана на своих плечах. Но голос Ревуна, слабый и знакомый, проходит сквозь тысячи миль воды, разжигая топку в твоём брюхе, и ты начинаешь подниматься, медленно-медленно.
Ты поглощаешь огромные косяки трески и разной мелкой рыбёшки, пожираешь реки медуз и поднимаешься выше всю осень. Весь сентябрь, когда приходит туман, весь октябрь, когда туман сгущается, а Ревун всё зовёт, и затем, в конце ноября, после того как ты день за днём приспосабливался к давлению, каждый час поднимаясь на несколько футов, ты оказываешься возле поверхности, всё ещё живой. Всплывать нужно медленно; если поспешишь, тебя разорвёт. Поэтому и уходит три месяца на то, чтобы подняться к поверхности, и ещё несколько дней на то, чтобы доплыть в холодной воде к маяку. И вот ты здесь — вон там в ночи, Джонни, самое огромное, чёрт подери, чудовище в истории. И вот маяк, который зовёт тебя, и такая же длинная шея, как у тебя, торчит из воды, и тело похоже на твоё, и, что самое главное, у него такой же голос, как у тебя. Теперь ты понимаешь, Джонни, теперь ты понимаешь?
Заревел Ревун.
Чудовище ответило.
Я видел всё, я понимал всё — миллион лет в одиноком ожидании того, кто должен вернуться, но никогда не вернётся. Миллион лет одиночества на дне моря, безумное количество времени. Небо очистилось от летающих ящеров, высохли болота на материках, гигантские ленивцы и саблезубые тигры дожили свой век и увязли в смоляных ямах, и люди закопошились на холмах, как белые муравьи.
Заревел Ревун.
— В прошлом году, — сказал МакДанн, — это чудовище кружило и кружило вокруг маяка, кружило и кружило всю ночь. Оно не подходило близко, наверное, в недоумении. Может, было напугано. И немного сердилось, ведь ему пришлось проделать такой путь. А на следующий день туман неожиданно рассеялся, показалось солнце, и небо стало синим, как на картинке. И чудовище уплыло прочь от тепла и молчания и не вернулось. Наверное, оно думало об этом целый год, ломало себе голову.
Чудовище находилось всего в сотне ярдов от нас, и они с Ревуном кричали друг на друга. Свет касался глаз зверя, и они казались то огненными, то ледяными, то огненными, то ледяными.
— Вот она жизнь, — сказал МакДанн. — Кто-то всегда ждёт того, кто никогда не придёт. Всегда кто-то любит сильнее, чем любят его. И наконец хочет уничтожить то, что любит, чтобы оно больше не причиняло боль.
Чудовище понеслось к маяку.
Заревел Ревун.
— Посмотрим, что будет, — сказал МакДанн.
И выключил Ревун.
Следующую минуту было так тихо, что мы могли слышать, как бьются наши сердца на застеклённой вершине башни, как медленно вращается смазанный фонарь.
Чудовище остановилось и застыло. Моргнули глаза-фонари. Открылась пасть. Оно заворчало, как вулкан. Повернуло голову в одну и в другую сторону, как будто в поисках звука, который поглотил туман. Посмотрело на маяк. Снова заворчало. В глазах его зажёгся огонь. Чудовище встало на дыбы, взбивая воду, и бросилось на башню, глаза его были полны яростной муки.
— МакДанн! — заорал я. — Включи Ревун!
МакДанн возился с выключателем. Но, когда выключатель щёлкнул, чудовище снова поднялось на дыбы. Я увидел, как мелькнули его гигантские лапы и блестящая паутина рыбьей кожи между похожими на пальцы отростками, царапающими башню. Огромный глаз с правой стороны искажённой страданием морды светился передо мной, как котёл, в который я могу с криком могу упасть. Башня содрогнулась. Ревел Ревун, ревело чудовище. Оно обхватило башню и заскрежетало зубами по стеклу, на нас посыпались осколки.
МакДанн схватил меня за руку:
— Спускаемся!
Башня качнулась, задрожала и начала падать. Чудовище и Ревун ревели. Спотыкаясь, мы скатились по лестнице.
— Быстрее!
Мы уже спустились, когда башня над нами начала рушиться. Мы нырнули в небольшой каменный подвал под лестницей. Тысячи ударов падающих камней; вдруг умолк Ревун. Монстр навалился на башню. Башня упала. Мы, я и МакДанн, оба опустились на колени, слушая, как рушится наш мир.
Когда всё кончилось, не осталось ничего, только плеск моря о сырые камни.
И ещё один звук.
— Слушай, — тихо сказал МакДанн. — Слушай.
Прошла секунда. И я услышал. Сначала гул вдыхаемого воздуха, и затем жалоба, растерянность, одиночество огромного чудовища, лежащего над нами так близко, что тошнотворный запах его тела проникал в подвал, отделённый от него лишь грудой камней.
Чудовище, задыхаясь, кричало. Башня исчезла. Свет исчез. Тот, кто звал его через миллионы лет, исчез. И чудовище, раскрыв пасть, кричало в море. Как Ревун, снова и снова. И корабли в далёком море не видели свет, не видели ничего, но, проходя мимо, слышали голос в ночи и думали: «Это одинокий голос Ревуна Лоунсам Бэй. Всё хорошо. Мы прошли мыс».
И так продолжалось до утра.

Жаркое жёлтое солнце уже садилось, когда спасатели освободили нас из-под завалов.
— Она упала, вот и всё, — мрачно сказал МакДанн. — Её побило волнами, и она рассыпалась.
Он ущипнул меня за руку.
Никаких следов. Океан был спокойным, небо — голубым. Только воняло водорослями, покрывающими развалины башни и береговые скалы. Жужжали мухи. Океан омывал пустынный берег.
На следующий год построили новый маяк, но к тому времени я уже нашёл работу в небольшом городке и женился, у меня был уютный маленький тёплый домик, окна которого светились осенними вечерами, когда дверь была заперта и над трубой вился дымок. МакДанн же стал смотрителем нового маяка, построенного по его указанию из железобетона.
— На всякий случай,— сказал он.
Новый маяк достроили в ноябре. Однажды вечером я приехал один на берег, припарковал машину и долго смотрел на серые волны, слушая голос нового Ревуна — один, два, три, четыре раза в минуту — далеко отсюда, одинокий голос в море.
Чудовище?
Оно больше не возвращалось.
— Оно ушло, — сказал МакДанн, — ушло назад в Бездну. Оно узнало, что в этом мире нельзя любить слишком сильно. Оно ушло в глубочайшую Бездну, чтобы ждать ещё миллион лет. Бедняга! Ждать и ждать, ждать и ждать, в то время как люди приходят на эту жалкую планету и уходят с неё. Ждать и ждать.
Я сел в машину, слушая голос Ревуна. Я не видел маяк и не видел свет Лоунсам Бэй. Я мог только слышать голос, голос, голос. Он был похож на рёв чудовища.
Мне хотелось что-то сказать, но что тут скажешь…



Ну и вот вам, пожалуй, Ревун, от голоса которого у меня мурашки.


17:03

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Ребятушки-украинцы!
Я тут вот что подумала. Мне припёрло почитать что-нибудь на украинском языке, а не могу ни на что наткнуться эдакое.
Скажите, существует ли современная украинская непереводная литература? У меня полна читалка классики, но классика украинская, похоже, так же уныла, как русская. Зашёл только Марко Вовчок и внезапно Гоголь в переводе Леси Украинки. И ещё какая-то одна книга, название которой я напрочь забыла, но она такая была, а ля приснопамятная "оранжевая серия". Хочу что-нибудь ещё, а то давненько практики нет (кроме того, что, дорогая Афина, я читаю твой дневник и смотрю твой инстаграм:-D). И да, вдруг там в литературе сокровища, а я-то не знаю.

13:59

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Это я для себя. Информация про поющих туарегов, которых я желаю послушать в Питере в сентябре. Шоб не потерялось.


У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Тем временем я посмотрела все шесть существующих сезонов "Американской истории ужасов", и она стала единственным за почти двадцать лет длинным сериалом, в котором я посмотрела всё, что есть. Правда, "Роанок" уже не очень хотела досматривать. Первая половина сезона, в которой реконструкция событий, крутая. Вторая, которая реалити-шоу, показалась нелогичной и скучноватой. Но я досмотрела довольно быстро.

С кино пока какой-то провал. Всё, за что хватаюсь, кажется скучным и не торт. Катя с работы, которая в декрете, посоветовала нового Звягинцева и документальную чернуху, которую мы с ней обе любим. Сегодня выходной, и я морально готовлюсь к тому, чтобы посмотреть что-то эдакое. Звягинцев всё-таки для меня слишком тягуч, хотя не могу сказать, что он мне не нравится. Но усадить себя перед экраном — задача сложная. И да, если у вас есть на примете какой-то фильм, который прямо ах, посоветуйте, я посмотрела.

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Вместе с тем можно и о хорошем.
Вчера мы с Олей ходили на музейный форум и надыбали там множество листовочек о музеях и усадьбах Подмосковья, где наконец появились веломаршруты. Теперь смотрим вовсю и хотим где-то покататься и совместить покатушки с культурой. Вечером встретили Костю с работы и пошли в заведение, в котором мы внезапно начали зависать с месяц назад. Оно находится на месте бывшей "Билингвы". То есть, там теперь два заведения — "Одесса-мама" и "Широкую на широкую", в которое мы ходим. Однажды сто лет назад уже мы шли с моими художниками мимо закрытой "Билингвы" и расстраивались, что места нашей юности исчезают. Теперь на месте "Билингвы" заведение, которое нам тоже нравится.
И которое становится для нас постоянным, как кафе незабвенной Сусанны Христофоровны. И это добавляет мне оптимизма.

Оля расстраивается по поводу того, что её мужчина — домосед. Я расстраиваюсь, что энергичная и инициативная Оля, всегда готовая на любой кипеш, связалась с этим унылым бородачом. Оля вчера высказалась на тему того, что я перестала её звать в поездки. Хотя спонтанный узбек-трип и Выборг с Финляндией прошли не без её участия. Я ответила Оле, что опасаюсь её звать, ведь к ней приделан такой огромный груз в виде бородача-домоседа. Оля сказала, что хуй бы с ним, возможен вариант "Оля отдельно, бородач отдельно". Я возрадовалась.

Позже Костя высказался на тему, что я не зову его ни на какие мероприятия. А я в принципе неплохо знаю его жизненный распорядок и каждый раз думаю, что моё появление неудобно и некстати. В общении с Костей я изо всех сил стараюсь не навязываться, не надоедать, не дёргать. Это, наверное, самая здоровая с моей стороны дружба (я ведь ещё тот эгоист, который хочет, чтобы все друзья были только его), ведь я не злюсь и ничего не требую. Доверяю, потому что знаю, что человек обязательно сам позвонит. Я, видимо, слишком стараюсь всё-таки. 3-4 июня в городе Электроугли будет проходить весьма интересный с моей точки зрения музыкальный фестиваль "Троица". Теперь планируем взять туда всех: Костю с семейством, Олю с бородачом, Юлю с Вадиком и всех кому не лень. Было бы славно.

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Вчера утром в электричке я расстраивалась из-за реновации Москвы.
Сейчас всё идёт к тому, что малоэтажная Москва уничтожается, превращается в какой-то гигантский неуютный скворечник. Недавно прошёл митинг против реновации, люди борются за свои районы, за своё жильё. Но мне всё-таки кажется, что весь уют и всю старину, не представляющую исторической ценности, снесут и построят на этом месте многоэтажки.

Я читаю сборник эссе "Москва. Место встречи". И люди, которые годятся мне в дедушки и бабушки, вовсю пишут о том, как безжалостно ломали их мир и выселяли на окраины. И как многие из них теперь ходят мимо своих старых дворов, навсегда закрытых от них воротами и забором. Я могу сказать, что выросла в некогда малоэтажном районе возле самых Воробьёвых гор. Вокруг моего дома снесли всё, кроме нежилого здания магазина и школы. Теперь там элитные жилые комплексы, на территорию которых вход простым смертным воспрещён. Мне до сих пор снятся соседние пятиэтажки, утопающие в зелени огромных тополей. Хотя, наверное, мало что хорошего было в этих "хрущобах". Мой дом остался один. Он загорожен заборами со всех сторон, и даже кажется, что у нас самих теперь отдельная территория. В моё окно стучится старый ясень, и я боюсь даже подумать о том, что когда-нибудь, возможно, его спилят, и зелени не останется совсем. Сейчас мне кажется, что наша старая девятиэтажка с микроскопическими квартирами не попала сейчас под "хреновацию" только потому, что этот кусочек уже не кажется никому вкусным, ведь там осталось так мало места. На девятиэтажку хватает с лихвой, а многоэтажка туда просто не влезет. И слава богу.

Кроме того, в СМИ прошла новость о реконструкции территории возле МГУ. Я всегда любила там гулять. Возле моего дома находится китайское посольство, за ним — парк с прудом. Через дорогу — заказник "Воробьёвы горы". В моём детстве это был почти дикий лес, где мы с друзьями катались с горок, ходили на лыжах и сидели у костра. Возле факультета почвоведения всегда царит запустение. Монументальная сталинская архитектура, яблоневые сады, кусты сирени и полувековая плитка, сквозь которую растёт трава. Живя рядом, я любила приходить туда и читать книги. Теперь есть проект благоустройства территории МГУ, Смотровой площадки и того самого парка у посольства. Жители района и люди из МГУ категорически против. Никто не хочет, чтобы это тихое заросшее место стало шумной фан-зоной для ЧМ по футболу. Я там уже не живу, но тоже не хочу.
Плитке у МГУ полвека или уже даже больше, но она держится. Плитке у нового метро меньше года, в первый раз она провалилась ещё до открытия станций. Во второй — чуть позже. Сейчас она провалилась в третий раз. Никому не нужно "благоустройство", которое сразу же приходит в негодность. И никто не хочет круглосуточных тусовок под стенами ГЗ, там всё-таки люди живут. И их без того донимают байкеры и стритрейсеры со Смотровой.

Сейчас я живу в новорожденном районе возле станции Подрезково. Мой путь до станции практически весь лежит меж разномастных заборов. Жители нового района крайне инициативны, они борются за снос этих заборов, за постройку многоуровнего паркинга, школ и детских садов, парка, где можно погулять. Весьма показательно выглядят инстаграмы администрации г. Химки и района Подрезково. "У нас охуенно!" — гласят подписи под картинками. А комментарии сплошь гневные. "Вы обещали нам школы, где они?" "Вы обещали нам ФОК, где он?" "Вы обещали нам парк, когда уже?" Люди не устают встречаться с администрацией, писать в различные инстанции, устраивать пикеты. Я рада, что у меня есть такие соседи. Я участвую по мере возможности. Но... Становится только хуже. Парк откладывается уже три года. Поликлиника одна на два района, нормальных магазинов, где можно купить всё сразу, в шаговой доступности нет. Парковок нет, есть одна платная, которая (к чести жителей) всегда битком. Но всё равно возле домов машины стоят в три ряда. Я удивляюсь, как всем удаётся разъезжаться. Под моим окном и в центре ЖК три года стоят огороженные забором пустыри. На одном должен был быть магазин, на другом — школа. Работы не начинались.

Что бы мы ни делали, на нас положат болт и сделают так, как они хотят, как им удобно. Несмотря на то, что налоги, идущие на это "благоустройство", платим мы.
И я, наверное, хотела бы иметь постоянную работу, но не иметь в собственности жилья, где мне непременно надо жить, потому что "это же своё". Кочевала бы из района в район, когда мне становилось бы невмоготу от "благоустройства".

Эта тема не оставляет меня уже несколько дней. Мне грустно.
И это Москва. Я боюсь представить, что происходит в регионах.
А теперь посмотрите на территорию МГУ. Скоро это всё может стать историей.



20:12 

Доступ к записи ограничен

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

22:59

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Кстати, испанский, на который я заставила себя идти пинками, открывает мне новые горизонты.
Очень интересный язык, хоть и не без придури, как французский.
Особенно доставляет мне то, что теперь учительница и Наташа зовут меня El Gatito — котик.

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Я очень извиняюсь за то, что давно не писала пространных постов. Как-то всё так сразу наваливается, что совершенно нет для этого времени.
Зато я снова начала целенаправленно читать. Не в транспорте и не перед сном, а вот именно чтобы сесть и почитать ради развлечения.
Сейчас читаю две книги: "Москва. Место встречи" и "Орхидея съела их всех".
Первая - классная, хотя я даже не очень понимаю, как её могут воспринимать люди из других городов. С другой стороны, вот что я бы давала почитать всем, кто говорит:"Не люблю Москву, там одно бабло и спешка". Грустная книга, на самом-то деле. О том, как в быстро меняющейся (не по воле простых граждан!) Москве порой не остаётся ничего, что бы связывало человека с детством, проведённым в конкретном районе и на конкретных улицах. В свете нынешней хреновации особенно актуально.
"Орхидея" тоже довольно забавна, но мне не нравятся в ней три вещи. 1. Персонажи совсем никак не похожи на меня, вот просто люди из иной вселенной. 2. В книге почти ничего не происходит. Двести страниц готовились к похоронам тётушки, умершей ещё до начала повествования. 3. Со страниц мне в лицо тычут писькой. Причём писька эта к сюжету отношения особо не имеет.
Но в целом всё равно неплохо.
А, ещё.
Прочитала курёхинский сборник "Немой свидетель". Неожиданно оттуда на меня полезла настолько лихая пелевинщина, что я аж опешила. Вместе с тем многое оказалось мне настолько близко, что на букмейте я из этой небольшой книжки насохраняла больше цитат, чем из остальных, которые читала.

20:29

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Лена сказала, что в Питере в начале осени будет преотличный музыкальный фестиваль.
И я такая открываю, а там Terakaft!
Даже не мечтала послушать их вживую.
Поеду.

08:29

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
А ещё я почитала ленту и поняла, что не у меня одной из-за затяжной зимы и какой-то ещё фигни настроение ниже плинтуса и большущее недовольство собой.
Мне хочется сказать всем тем, кто писал про себя грустное, что надо не терять себя и держаться, и всё у нас будет хорошо.

23:36

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Я таки съездила в поход.
Несмотря на красоту пейзажей и на то, что в Москве шёл снег, а на море его не было, это было морально и физически изматывающее путешествие.
Я подтвердила свою догадку, что я в этой команде, как хуй в стуле.
Не понимаю этих моментов, когда вместо чудесного спасения на катере приходится переться пятнадцать километров по песку под пронизывающим ветром и проливным дождём, таща за собой велосипед с вещами. Потому что "спортивно". А на катере "неспортивно".
К концу похода все задолбались в корягу, местами разругались и последнюю ночь провели в гостинице. Утром я ощутила, что мне продуло ухо, и у меня заболело горло.
Самое дурацкое, что большинство косяков руководителя я предугадала, потому что была в тех местах в январе и марте. И случилось вот это "я же говорила, а меня не слушали".
В результате пришлось нагонять маршрут, и мы не посмотрели вообще ни одной достопримечательности. Ни одной! Едешь, прёшь велик, мёрзнешь, ставишь палатку, спишь. Повторить семь раз.
А теперь все пишут в группе, как хорошо и чудесно им всем было.
"Но мы-то знаем".
В следующий поход я приняла решение не идти. Двухнедельный автоном по тундре! И я опять предупреждаю о возможных косяках, из-за которых может вообще не остаться свободного времени погулять, отдохнуть и посмотреть. Но меня не слушают, считая, что у страха глаза велики.
Короче, теперь я пригласила маму сделать паспорт и съездить со мной куда-нибудь за границу. Например, в Чехию.
В связи с этим вопрос: моя виза заканчивается 7 июля. Новая мне нужна с 22 июля. На визу буду подавать сильно заранее вместе с мамой и через турагентство. Это нормально - подавать на визу, пока предыдущая не кончилась?

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Мне очень хочется сказать хотя бы вкратце о том, что я отлично съездила в Петербург.
Сначала мы с юзером  Леночка. и Лёшей ездили в Выборг и были занесены снегом по макушку.
Потом пили с Леночкой кофий с видом на Михайловский замок и мёрзли на прекрасной крыше.
Я посетила синагогу и была приятно удивлена невероятно раскрепощённым отношением к гоям типа меня.
Купила маме "Шошу" Исаака Башевиса Зингера на фестивале еврейской литературы. Давно хотела, да что-то возможность не представлялась. А там вот нашла и решила взять.
Ночами я ходила смотреть мосты в одиночку и смотрела на жителей и гостей города в чаду кутежа.
А в понедельник погода наконец наладилась, и мы с Леночкой и тысячу раз прекрасной и впервые увиденной вживую Настей  Таблетки_от_поноса ходили на Каменный остров смотреть на красивые дома. К вечеру пошли в бар Kunst, где скрепили узы дружбы какао с маршмеллоу и коктейлем "Алый Гипноцепеш".
Три дня мы с Леночкой лихо всирались, у меня до сих пор щёки болят от смеха.
Теперь я готова к спортивным достижениям. Завтра выезжаю на юг.
Питер очень поправил меня. Мне как-то перестало быть неудобно быть такой ебанутенькой.
Спасибо Питер, спасибо, Леночка, Лёшенька и Настя.

22:38

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Когда человек умирает, теперь остаётся его страничка в контакте. И у меня никогда не поднимается рука удалить её. И остаются всякие логи, как раньше письма оставались.
У меня в контакте мёртвых аккаунтов уже около десятка. И я часто захожу в один из них и что-нибудь пишу в никуда или на небо.
Это единственный из моих мёртвых друзей, которому люди до сих пор, спустя четыре почти года, пишут добрые слова. Как будто он ещё здесь.
Я вспоминаю этого человека и думаю о том, что он был, наверное, самый добрый из всех, кого мне доводилось знать. С большим сердцем, в котором находилось место для каждого. Он никогда, никогда, ни при каких обстоятельствах не мог сказать тебе "не ной" или обесценить всё, что ты ему только что от души своей страдающей наговорил.
Его большое сердце не выдержало в сорок лет.
И я себя часто ловлю на том, что в силу расстояний мы виделись довольно редко (исключая тот период, когда он жил в Москве). Но он всегда был онлайн. Ещё аська была, мы часами трещали по аське друг с другом. Обсуждали всё на свете, ржали, делились сокровенным и поддерживали друг друга.
А в Москве обязательно гуляли по Арбату, потому что он очень любил Арбат. И ходили в "Муму". Еда там невкусная, зато кружки, раскрашенные, как коровка. Из-за этих кружек смешных и ходили.
Когда кто-то умирает, я всегда долго не могу поверить. Но в этот раз банальный и для всех нас характерный вопрос:"Как же так, был человек и нет? Как???" растянулся у меня в голове почти на год. Я никак не могла уложить в голове то, что моего друга больше нет в живых.
А я к чему? К тому, что я опять зашла на его страницу, и там всякие-всякие хорошие воспоминания, песни, картинки и просто истории.
Пусть человек прожил всего сорок лет, зато так, что о нём спустя четыре года помнят. И скучают.
Вообще для меня это дырка огромная в мироздании. Нельзя, чтобы такие добрые и беззлобные, почти блаженненькие люди уходили так рано. Нечестно. Несправедливо.

09:30

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Спортсменский спортсмен устал.
Велогруппа оказалась сборищем фанатиков. Я люблю потрындеть о том, что мне нравится, но не всегда об одном и том же. Я не подписывалась всё время обсуждать велосипеды и превозможение. Превозмочь, чтобы победить.

Сегодня пора писать отпуск на майский поход. Если меня вдруг заставят опять взять субботу и воскресенье, то я на это не готова. Так лето не наступит, а отпуск уже кончится.
Если так будет, я с чистой совестью сдам билеты в Новороссийск и возьму билеты в Вильнюс деньков на пять. Сниму комнату у Саулюса, буду гладить кота и гулять по улицам бывшего гетто.

Если отпуск подпишут как надо, у меня ещё есть шанс одуматься и поехать без велосипеда. Яхта Капитана уже на воде, это сулит много интересного. И да, снять домик на Утрише, ходить вдоль моря туда и сюда, жечь костры, смотреть дельфинов, ходить в море.

Всё ж лучше, чем эти блядские велосипеды:-D

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Сегодня я дважды слилась из сообществ с "безопасным пространством для участников".
Про первое мне всегда говорили, что это ад и дно, но я верила, что тем, кто рассказывает там свои истории, нужна помощь и поддержка. Но оказалось, что там можно говорить только, что мужики козлы, а по отношению к женщинам забаниваются любые попытки посоветовать что-то действенное. Я не страна советов, но, когда спрашивают, а как у вас, я могу рассказать свою историю и свои действия в этой истории. За что мои комменты трёт модератор, ахаха.
Второе сообщество мне нравилось, оно было про одежду, про стиль, про то, что можно разрешать себе носить что-то, что осуждает общество. Сегодня я сказала женщине, которая стесняется своих ступней, что ступни, казалось, такая штука, на которую никто даже особо не смотрит. И у нее прекрасные ступни и прекрасные босоножки. И как-то странно париться из-за формы ног, которые у всех, в отличие от фигуры или черт лица, более-менее одинаковые. Модератор сказал мне, что я обесценила топикстартера. Я извинилась и ответила, что не имела в виду обесценивания и похвалила сабж. На что модератор ответила мне, что топикстартер тоже думает, что я его обесценила.

И вот во всех этих "безопасных пространствах" рано или поздно наталкиваешься на то, что тебя обвиняют в недостаточной этичности. Я вообще не люблю это слово, потому что вся эта этичность доводит в конце концов до того, что люди создают вокруг себя поролоновые стены, и малейшее прикосновение даже к этим стенам, не то что к сабжу, вызывает у членов сообщества попаболь. Они безжалостно сливают "неэтичных" комментаторов и потом по-гиеньи хохочут над слитыми. Я это не раз видела в комментариях, но "неэтичные" на тот момент были уже забанены, а посему я не видела, над чем они там все так ржут. И да, думала, что я вежливый человек и меня это не коснётся. Ага, как же.

И да, сегодня я ещё полдня убивалась по тому, что мне не хватает общения с друзьями. Потому что никому не интересно то, что интересно мне. И никому не удобно делать так, как удобно мне. Я не понимаю, как это люди в фильмах собираются в любимых кафе, смеются и болтают, ходят в кино и на выставки. У меня так не получается. Многие друзья стали скучными взрослыми. Встречаясь с ними я сплю от сплетен и разговоров о том, где бы чо отхватить подешевле. И от диванной политики, куда без неё. Другие друзья ведут себя в тридцать плюс, как в двадцать. Они даже не несут ответственности за собственные договорённости. Захотел - пришёл, захотел - на два часа опоздал, захотел - вообще не пришёл. Ещё такие ребята могут позвать тебя в кафе, при этом у них не будет ни копейки денег. И пока ты, совестливый такой, платишь за их ужин, они будут рассказывать о том, как это плохо - работать "на дядю", как делаю я уже много лет.

От отсутствия социальной жизни я, собственно, и пошла в велосипедизм. Когда велосипедный круг общения разросся, оказалось, что у меня в нём из полусотни полтора единомышленника. И мне опять стало очень грустно, ведь я самый обыкновенный человек, но никто не разделяет моих интересов и жизненных принципов хотя бы отчасти. Дима, кстати, в велосипедизм больше воткнул, и теперь по выходным ездит на всякие соревнования, пока я сижу дома, готовлю и обсуждаю сама с собой кунштюки испанского языка, украинский фольклор или документальное кино.

Вечером поболтали с Наташей на крылечке возле работы, выговорились друг другу. Оказалось, что проблемы у нас схожие, но интересы всё равно различные. Наташа — больше такая аристократичная барышня. Театры, концерты классической музыки, огромное количество прочитанных книг. А я — больше путешественник, любитель затяжного артхауса и кривого джаза. Мы обе любим Шекспира, например, но расписание показов спектаклей "Глобуса" таково, что я вечно уезжаю. Но Наташа говорит, что я хотя бы честно заявляю "не хочу" или "буду в отъезде". А все остальные вежливо дают надежду, но потом у них "дела".
Мы не изобрели универсального средства спасения нас обеих, но выслушали друг друга, и нам стало легче.

И ещё раз: люди, которые считают, что у меня прекрасно налажена социальная жизнь, глубоко ошибаются.

Моё самоощущение колеблется от "я не так уж плоха" до "я неправильная и неудобная". Во вторые моменты мне страшно одиноко. Я уже научилась делать многое одна, это лучше, чем вообще никак. Но всё равно мне не хватает общения с интересными людьми.
В среду Костя звал меня в кино (интересное!), а у меня был испанский. Я ответила, что не могу сегодня, но в конце чуть не разревелась и попросила:"Только, пожалуйста, не переставай меня куда-нибудь звать".

И ещё.  Леночка., ты прямо феномен. У меня никогда не получалось так долго постоянно общаться с человеком, который находится на большом расстоянии от меня. Мы всякое успели, даже довольно долго поработать друг с другом, но до сих пор шлём друг другу упоротые картиночки и фразочки, скидываем интересные статьи, а также обсуждаем вещи, очень важные для меня. Надеюсь, и для тебя тоже. Спасибо.

13:11

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Сегодня Пасха, и с самого утра я почему-то такая вся благостная и мягонькая. Смотрела мультики и плакала от радости, ела кулич и плакала от того, что у меня есть вкусный кулич, слушала песни, подпевала и плакала от того, что, когда поёшь эти песни, не остаётся ни капельки грязи, зависти и раздражения, от которых я страдаю в повседневной жизни и очень корю себя за это. На самом деле, я всё-таки люблю славянскую культуру, столько в ней есть прекрасного и светлого. Насаждать её насильно с помощью каких-то лубочно-патриотических фиговин — плохо. А делать так, чтобы всем стало светло, хорошо.
Вот вам, например, ансамбль "Сирин", Сергей Старостин, Андрей Котов, Владимир Волков и Леонид Фёдоров.




11:24

И. Л. М.

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Сегодня Леонидычу тридцать.
Когда мы познакомились, мне было двадцать, а ему — девятнадцать.
Несмотря на кучу сложных периодов и даже иногда глобальных ссор, Леонидыч один из немногих не обижался насмерть, а быстро отходил и снова звонил с каким-нибудь предложением. Я на самом деле рада, что мы расстались ещё будучи совсем молоденькими, потому что сейчас мы гораздо более разные, чем тогда. И ещё я рада, что мы всё-таки продолжили общаться после этого. "Я с тобой, я никуда не денусь", — оказалось правдой с обеих наших сторон.
Мы катаемся на трамваях, едим корейского карпа, ходим на выставки. Он совершенный псих, но в сложных ситуациях куда более надёжный друг, чем все вот эти вот приличные люди, которые за тебя только на словах.
"Прятаться поздно, не прятаться поздно, с днём рождения!"


08:48

У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Сегодня меня командировали на всероссийский педагогический форум на ВДНХ. Выбрала лекции, связанные с образованием в век гаджетов. Так уж получилось, что последние два года я работаю именно в сфере электронных образовательных ресурсов. Наверное, не потому что это мне изначально было слишком интересно, а потому что я возвысилась на фоне опытных сотрудников в возрасте, которые с трудом включают компьютер и форматируют что-то в ворде. Сейчас мне просто любопытно, куда это всё приведёт. Потому что само онлайн-обучение или электронные учебники или всякие развивающие игры на компьютере — это, по-моему, скорее хорошо, чем плохо. Хотя бы потому, что ученику не надо искать дополнительные материалы типа видео, аудио, тестов с самопроверкой и пр. И не надо таскать в школу чемодан кирпичей, как приходилось мне. Но с другой стороны, с реализацией у нас опять происходит что-то странное. Меня, честно говоря, подташнивает от желания сделать абы как и продать подороже. Летом-осенью был у нас один масштабный проект, в котором я задействовала юзера  сатьяна, и, я думаю, она не даст соврать, что всё происходило слишком быстро и срочно.
Ну и ещё один пункт. Меня всё ещё печалит, что у руля стоят люди, которые преподавали ещё при Совке по советской программе. Причём они с одинаковым рвением двигают то, что диктуют сверху. Социализм? Атеизм? Ленин? Пожалуйста! Царская семья? Вера? Отечество? Тоже пожалуйста! При этом методы преподавания у них остаются настолько мудрёными и кондовыми, что диву даёшься. Как привыкли пятьдесят лет назад, так и делаем. А дороги молодым здесь нет особо, потому что у молодых нет имён, которые хорошо продаются.

В общем, пойду послушаю, что скажут. Вдруг что-то дельное наконец, а?