У нас в планах запуск искусственного спутника души.
Игорь ушёл. Я ещё толком не могу смириться с этим фактом. Например, потому, что какие-то его слова и действия говорят мне о том, что я ему небезразлична. Он сам сказал, что что-то такое есть, что не даст ему уйти насовсем. Всё порчу я и только я. Нельзя так любить и боготворить человека, быть настолько к нему привязанным. Я просто понимаю, что теперь поменялась ролями со многими своими предыдущими. Воздалось по заслугам и грех вообще на это роптать. Позавчера разговаривали, сказал, может, ещё снова будем вместе, вчера я опять на него наорала. Неделю ходила обдолбанная, пару раз плюс к этому напилась вусмерть. Во вторник только помню, что Игорь притащил меня в сквот буквально за шкирку, потому что пожалел.
Вообще, прошлую неделю я помню слабо, спала, ела колёса, снова спала. Потому что не хочется мне существовать без этого человека. Настолько он какой-то такой дурацкий и ни на кого не похожий, что мне неудержимо хочется быть рядом. А насильно мил не будешь. И точка.
Забила на работу, взяла больничный. С тех пор никак не могу заставить себя на эту самую работу вернуться. Вместо того, чтобы что-то ободряющее сказать, люди вокруг называют меня сраным имо и сваливают на меня ещё и свои проблемы.
Игорь говорит:"Займись чем-нибудь, на басу играй, шарфик свяжи, сказку напиши." А я не могу. Мозг отключается, пальцы на струнах сами по себе наигрывают идиотического разухабистого "Царя", и вместо того, чтобы заняться делом, я опять плачу. Я - панда, у меня синяки под глазами и наркоманская рожа. Сколько раз я говорила себе, что нельзя верить людям и открываться полностью - дык нет же, опять на те же грабли. А всё потому, что хочется быть чьим-то существом, а не самой по себе. Я же на самом деле маленький глупый зверёныш, который хочет, чтобы его защитили от этого дурацкого жестокого мира.
А вчера приехал Человек-Трава. Мы решили зайти в Вереск, глядь, а там Саша (Кошка Сашка), грит, концерт я играю, присаживайтесь что ли. Ну мы и присели. Что-то так душевно поболтали, только одно меня задело и в голове напрочь не уложилось. Кошка сказала, что моя ненаглядная племянница на днях была в Москве. Узнать эту новость от одной из моих любимых музыкальных исполнителей, на которую я когда-то наткнулась случайно, здесь на дайри, и на музыку которой подсадила, собсно, племяшку и ещё некоторых сочувствующих, для меня было слишком удивительно. Аня, спасибо, хули...
Я прекрасно понимаю, что мы стали намного дальше друг от друга за последние два года, но мне чертовски обидно, что это так, хотя и я отчасти виновата. Раньше я думала, что знаю всё, и мне было, что рассказать, теперь я просто-напросто стесняюсь говорить с тобой, потому что поняла, что ровным счётом ничего не знаю.
А ещё мы вчера пошли к Насте с Козлуевым, где и вписались. Все дружно ржали над моей обдолбанностью, я теперь этакая девочка без намордника, сраный имо и торчок-таблеточник. А потом Настя с Матвеем пригласили меня на свадьбу и тридцатилетие, собственно, Матвея. Человек-Трава говорил о поселившейся у него любимой девушке, а мне посреди этого всего благолепия было настолько херово, что хотелось добежать до окна и пиздануться головой вниз с пятого хотя бы этажа. "У неба есть небо, у моря есть море, у ней никого..." Но я сцуко сидела с кружечкой чая и твердила про себя:"Улыбайся же, улыбайся", а все смотрели на эту улыбку и снова ржали над тем, что я обдолбанная.
Они мне книжку подарили про превращения, я даже подумываю начать собирать коллекцию оригинальных книжек, в которых мало текста. Всё бы хорошо, но собирать коллекции, по-моему, дурацкое занятие. А ещё они мне носки подарили, такие полосатые, с пальчиками.
А утром я поехала домой, а Человек-Трава - в аэропорт. Сегодня он улетел в Нью-Йорк. Я в метро ещё заснула у него на плече, и еле проснулась, когда мне надо было выходить, а он хватал меня за руку и затаскивал обратно в вагон. Спросил:"Ты будешь ждать?" "Буду..."
И я ему, конечно, не верю почти ни в чём, но всё равно интересен он мне, жду. Чего ему, в конце-то концов делать в этой Америке. И да, от этого:"Будешь ждать?" меня немного, но всё-таки попустило.
Вообще, прошлую неделю я помню слабо, спала, ела колёса, снова спала. Потому что не хочется мне существовать без этого человека. Настолько он какой-то такой дурацкий и ни на кого не похожий, что мне неудержимо хочется быть рядом. А насильно мил не будешь. И точка.
Забила на работу, взяла больничный. С тех пор никак не могу заставить себя на эту самую работу вернуться. Вместо того, чтобы что-то ободряющее сказать, люди вокруг называют меня сраным имо и сваливают на меня ещё и свои проблемы.
Игорь говорит:"Займись чем-нибудь, на басу играй, шарфик свяжи, сказку напиши." А я не могу. Мозг отключается, пальцы на струнах сами по себе наигрывают идиотического разухабистого "Царя", и вместо того, чтобы заняться делом, я опять плачу. Я - панда, у меня синяки под глазами и наркоманская рожа. Сколько раз я говорила себе, что нельзя верить людям и открываться полностью - дык нет же, опять на те же грабли. А всё потому, что хочется быть чьим-то существом, а не самой по себе. Я же на самом деле маленький глупый зверёныш, который хочет, чтобы его защитили от этого дурацкого жестокого мира.
А вчера приехал Человек-Трава. Мы решили зайти в Вереск, глядь, а там Саша (Кошка Сашка), грит, концерт я играю, присаживайтесь что ли. Ну мы и присели. Что-то так душевно поболтали, только одно меня задело и в голове напрочь не уложилось. Кошка сказала, что моя ненаглядная племянница на днях была в Москве. Узнать эту новость от одной из моих любимых музыкальных исполнителей, на которую я когда-то наткнулась случайно, здесь на дайри, и на музыку которой подсадила, собсно, племяшку и ещё некоторых сочувствующих, для меня было слишком удивительно. Аня, спасибо, хули...
Я прекрасно понимаю, что мы стали намного дальше друг от друга за последние два года, но мне чертовски обидно, что это так, хотя и я отчасти виновата. Раньше я думала, что знаю всё, и мне было, что рассказать, теперь я просто-напросто стесняюсь говорить с тобой, потому что поняла, что ровным счётом ничего не знаю.
А ещё мы вчера пошли к Насте с Козлуевым, где и вписались. Все дружно ржали над моей обдолбанностью, я теперь этакая девочка без намордника, сраный имо и торчок-таблеточник. А потом Настя с Матвеем пригласили меня на свадьбу и тридцатилетие, собственно, Матвея. Человек-Трава говорил о поселившейся у него любимой девушке, а мне посреди этого всего благолепия было настолько херово, что хотелось добежать до окна и пиздануться головой вниз с пятого хотя бы этажа. "У неба есть небо, у моря есть море, у ней никого..." Но я сцуко сидела с кружечкой чая и твердила про себя:"Улыбайся же, улыбайся", а все смотрели на эту улыбку и снова ржали над тем, что я обдолбанная.
Они мне книжку подарили про превращения, я даже подумываю начать собирать коллекцию оригинальных книжек, в которых мало текста. Всё бы хорошо, но собирать коллекции, по-моему, дурацкое занятие. А ещё они мне носки подарили, такие полосатые, с пальчиками.
А утром я поехала домой, а Человек-Трава - в аэропорт. Сегодня он улетел в Нью-Йорк. Я в метро ещё заснула у него на плече, и еле проснулась, когда мне надо было выходить, а он хватал меня за руку и затаскивал обратно в вагон. Спросил:"Ты будешь ждать?" "Буду..."
И я ему, конечно, не верю почти ни в чём, но всё равно интересен он мне, жду. Чего ему, в конце-то концов делать в этой Америке. И да, от этого:"Будешь ждать?" меня немного, но всё-таки попустило.
