Можете не читать, это так для меня. Длииинная телега про поездку в СПб.



Мама была озадачена, сказала, что я больная, в ответ на заявление, что я еду в сидячем вагоне. Больше удивляться было некому. Хотя звонил ещё Шахтёр и почти было слышно, как он крутит пальцем у виска. Попросил привезти "пива местного разлива". Звонил Шурик, узнав, что я уезжаю, обиделся в очередной раз. Всё, ну теперь точно удивляться было некому.

Сидя на отвратном неудобном сидении в поезде, я осиливала "Кафку на пляже", которая помогла мне не сдохнуть со скуки во время поездки. Ночь не спала.

В 4 утра поезд прибыл на конечную станцию. В мозгах стало светло, и ощущение было такое, что я вернулась домой. Вышла на Лиговский и еле слышно сказала "я вернулась". Погода была преотличная. "Может, ты мне и солнышко покажешь, родной?"- поиздевалась я над городом. Он шутку оценил, и из-за здания вокзала показалось нежное утреннее солнышко. Мне было хорошо, мне было просто прекрасно. Я шла по Лиговскому, просто так, без цели, гуляла. За спиной торба, через плечо любимый чехол от противогаза. Шла, а мне улыбались и махали из окон туристических автобусов (это в полпятого-то утра...). Я улыбалась и махала в ответ.

Анька с Радой подъехали в 6 утра. Я набросилась на Аньку с воплем "Жабаааа!!!", обняла её, расцеловала, а вот сонные таксисты на площади возле вокзала громко заявили, что я больная. Согласна.

Потом мы куда-то и зачем-то пошли, долго ждали открытия магаза, чтобы купить хлеб с майонезом и позавтракать. Уселись на траве, говорили об анархии и роке. Любимая тема. Дали мне тетрадку с бредовыми мыслями. Я угорала, читая трактат о "еби систему".

Рада поехала домой отсыпаться, а Анька ляпнула, что сегодня праздник выпускников "Алые паруса". Я поняла, что домой мы сегодня не попадаем. Дело в том, что у меня был отвратный выпускной в школе, и я во что бы то ни стало хотела спустя три года исправить эту ошибку. В прошлом году смотрела по телеку трансляцию с "Парусов" и думала о том, какая же это красота, и какая жалость, что мне никогда этого не увидеть. А тут возможность. Я не могла упустить её.

Мы шлялись день, туеву хучу времени провели в кафешках, набивая желудок, просто ходили по городу. Попали под дождь, прыгали по лужам и бегали под водосточными трубами. Просто общались. Вы знаете, какое это удовольствие общаться с самым любимым в мире человеком??? Вот...

Вечером мы заняли место на Дворцовом мосту и стали ждать, что там начнётся. Ждали долго.

В час сорок всё началось. Внезапно засветилась разноцветно Петропавловка, тут же первые залпы салюта. За ними вторые, третьи, потом включился фонтан на Неве, зашарили по небу лучи прожекторов. Честно говоря, они оставили у меня какое-то странное и зловещее впечатление. Наверное, так шарили по небу лучи в войну.

А потом раз и всё стихло. Зрители перевели взгляд на мост Шмидта. В разведённом пролёте появился необыкновенной красоты парусник с алыми парусами. Это было настолько красиво, что у меня навернулись слёзы на глаза. Я смотрела. Это было живое воплощение романтики. Замершие зрители, Нева и парусник. И больше не надо ничего.

Потом снова салют, фрегат подошел ближе и сделал изящный разворот. У меня сели батарейки в фотоаппарате. И всё равно, я чувствовала себя как Ассоль, которая ждала-ждала своего Грея и вот дождалась наконец.

Когда всё закончилось, мы с Анькой пошли на Дворцовую, встретили Анькиных знакомых, которые предлагали нам вино из забавных обрезанных бутылок из-под минералки. Как-то, когда Анька рядом, мне не очень-то пить хочется, и так хорошо.

А потом я услышала "Катастрофически" и рванула к сцене, установленной прямо на площади. Анька рванула за мной и мы, о чудо!, поколбасили под живых "Снайперов" на халяву и ещё и в Питере на дворцовой. Это тоже была мечта.

Снова пошёл дождь. Второй раз промокшие кеды натёрли ноги и никак не хотели высыхать. Мы с Анькой сели в кафе и выпили горячего чая. Потом пошли к метро. По улицам брели толпы выпускников, сонные и пьяные, но видно, что счастливые. Под козырьками кафе спала молодёжь. Одна девочка смешно спала в луже в выпускном платье. На всю жизнь, наверное, выпускной запомнит...

Московский вокзал тоже был полон спящих. Мы с Анькой спустились в переход метро и там отрубились. Проснулась я от того, что Анька трясла меня: "Метро открыли". Как доползла до дома, не помню. Помню, что хромала на обе ноги и ныла всё время. "Чё ноешь?"-спрашивала Анька. "А я когда ною, мне легче,"- отвечала я.

Дома продрыхли до 4х часов дня. Потом не хотелось никуда идти, просто валялись в кровати и часами болтали. Это так приятно - просто поговорить, зная, что тебя слушают. Во мне потихоньку просыпалось прошлое тепло. Давно не удавалось ТАК поговорить.

В комнате развели адскую помойку. Ели овощи и фрукты. Заключили, что черешня - это зло. Но сука вкусное зло... Сидели за компом. Анька проверяла почту и получила письмо от Шиз. Шиз написала ей, потому что Анька оставила своё мыло на стене возле Рубинштейна, 13. Это навело меня на мысли. Я оказалась права, и по очередной неслучайной случайности это оказалась та самая Шиз, которая у меня в дайри в избранных. Вот такой забавный поворот судьбы.

На следующий день потопали на могилу Цоя (от дома - минут 15 пешком, а я и не знала). Я хотела сфотографировать, но, когда пришла на кладбище, рука не поднялась. Стояла и сдерживала слёзы. Цой... Потом долго говорили с Анькой о том, что всяческие фанаты пьют на его могиле, песни орут. Сошлись во мнении, что так нельзя.

Встретились с Анькой и Ленкой, коим лично от меня огромный респект за общение. Покрасили мою куртку, с Ленкой всё же глотнули пивка за знакомство. Прошвырнулись до Камчатки, как всегда зарулили на Рубинштена,13. Погуляли ещё, в Кастл Роке купила Зайцу футболку с Нирваной. Потом уже вдвоём с Анькой поехали снова в неизвестном направлении и попали на Волковское кладбище. Протекающая рядом Волковка произвела неизгладимое впечатление: нечто мутное, вонючее, цвета соплей.

Да и само кладбище было зловещим: могилы, которым около полутора веков. Уже поколения два умерло, а они всё стоят и хоть бы что. Я сказала Аньке, что, когда я умру, меня надо кремировать и развеять пепел.

На кладбище с нами знакомился странный плохо говорящий по-русски парень. Приглашал в какой-то дом неподалёку, спрашивал, есть ли у нас нож. Точно, маньяк какой-то. Ушли от него в дождь и грязь. Он за нами не полез.

По дороге домой сидели на полу в метро, слушали Янку, бегали вприпрыжку по переходам:"Второй упал, четвёртый сел, восьмого вывели на круг!!!" Дома доели всё, что съедобно, заснули под Башлачёва, наглая Анька всё время норовила жопой спихнуть меня с кровати.

В последний день купили мне билет, поели в "Ложке" блинов, выловили для Вороны камень из Невы (я промочила кеды, чуть не утонула в песке и стирала в Неве носки), пошли к Аньке, пофоткали лысого кота, слопали всё, что было, аки Винни с Пятачком. Пошли к нам, болтали и слушали Мельницу.

И снова вокзал, снова самый дешёвый сидячий поезд, "пиво местного разлива" для Шахтёра, прощания. Анька подарила мне на память свой личный дневник, я ей - любимые металлические бусы да ещё феньку, чтобы она её к Цою повесила.

И всё. "До свидания, мой любимый город..." Сидячий поезд, на этот раз удалось поспать, новое утро, "Кафка на пляже, всё вертится...