С начала пятнадцатого года я уже раз сто, наверное, пересмотрела эти фотографии. Подумала о том, что они никому не нужны, кроме меня. В конце концов, я не фотограф, и картинки так себе. Некоторые мои знакомые вообще никак не могут понять, зачем фотографировать здания и улицы, а не себя и других на фоне достопримечательностей. Тем не менее, наверное, я это делаю всё-таки затем, чтобы потом пересматривать фотографии сто раз и мысленно возвращаться на эти улицы.
Прошло почти четыре месяца со времени поездки. Что-то забылось, что-то наоборот вспоминается часто. Почти забылось, слава богу, то, что нашими попутчиками были такие взрослые, скучные и организованные люди, что в Москву я вернулась ужасно потерянная и чужая сама себе. Зато помню много ветра и моря, противостояние уличной слякоти и уютных кафе.
В Прибалтике я окончательно поняла, что европейские города мне ближе исконно русских. Я, конечно, и до этой поездки что-то такое подозревала, будучи влюблённой во Львов, Ужгород, Балтийск и Выборг. Теперь знаю точно, лаконичная европейская архитектура мне нравится намного больше златоглавых церквей и пряничных купеческих домиков.
Сейчас я почитываю "Сказки старого Вильнюса" богомерзкого Фрая и иногда выхожу из себя из-за однообразия. Во-первых, ненавижу книги, в которых сто миллионов раз упоминается "хороший кофе" как единственное проверенное средство для достижения внутренней гармонии. Во-вторых, эти сказки похожи на русские сказки. Сидел герой на печи, в потолок плевал, и тут случилось чудо чудное и диво дивное, и ему само с неба всё упало. Это грустный какой-то эскапизм, мечты о том, что всё будет и за это ничего не будет. Как в любой книге Фрая. Но! Видимо, так уж вышло, что, кто бы что ни написал про Вильнюс, мне будет интересно.
Это присказка, не сказка, сказка будет впереди.
Дальше я буду рассказывать просто то, что я успела узнать и запомнить.
Мы приехали в Вильнюс первого января этого года. Вышли из поезда, и самым первым впечатлением было ужасное разочарование. Привокзальная площадь выглядела абсолютно советской, в худшем смысле этого слова. Это настоящий кошмар путешественника, когда приезжаешь в другую страну, а там точно так же, как в тех местах, откуда ты уехал. Ощущение усилилось, когда к остановке подкатил троллейбус, который наверняка ещё Брежнева помнил.
Дальше мы потащились в хостел. Вдоль железной дороги направо от вокзала минут пять. Хостел бронировали в последний момент, поэтому он вполне был таким, как я ожидала. Большая комната с прелым запахом и короткими простынями в катышках, вечно занятый туалет на этаже, в котором пахло так, как могло бы пахнуть, например, в аду. Бросив вещи, мы выдвинулись в сторону старого города. Было что-то около восьми утра.
Первым благоприятным впечатлением о Литве были пешеходные переходы. Когда я остановилась, пропуская поток несущихся на полной скорости машин, они тут же все разом затормозили. И ещё поморгали нам некоторые, мол, что стоите, дебилы. Эта ситуация повторялась на протяжении всего путешествия по Литве. Я пасовала перед потоком машин, затем водители меня пропускали. На проезжую часть на свой страх и риск бросаться не приходилось.
Простыня с картинкамиМы вошли в старый город через дом с аркой. По крайней мере, так это всё выглядело с той стороны, откуда мы заходили. Я успела пройти под аркой, увидеть впереди себя пустую улицу, и тут где-то за спиной зазвучал орган. Я обернулась и уронила челюсть. Передо мной предстали во всей своей красе Врата Зари.
И с этого момента началось неприкрытое восхищение. Мне хотелось смотреть сразу во все стороны и повторять про себя:"Какая красота! Божебоже, какая красота!"
Было утро первого января. На улицах ни души. Идеальные условия для того, чтобы познакомиться с городом.
Я не знаю точно, но скорее всего в Вильнюсе Новый год празднуют не так масштабно, как в Москве. По крайней мере, конфетти, бутылки из-под шампанского и пьяные тела не валялись везде, а присутствовали исключительно местами. Продолжая смотреть по сторонам, я обратила внимание на детскую книгу, название которой вызовет улыбку, пожалуй, у любого русскоязычного человека. Хотя все мы знаем, что "kake" — это скорее всего торт.
Пока я фотографировала "kake", мимо меня пролетела дорогая иномарка и врезалась в дом. Из машины вышел вусмерть пьяный дядя и как ни в чём не бывало зашёл в кафе,оставив свой транспорт торчать в стене.
Своей выходкой он напомнил мне о том, что я всё ещё хочу есть. Остальные поддержали меня и стали искать подходящее кафе. Памятуя о курсе евро, мы боялись куда-то заходить, приглядывая что-нибудь вроде палатки с шаурмой. Когда есть стало хотеться невыносимо, мы-таки завернули в продуктовый магазин. Я купила кусок сыра, сок из питахайи (вообще впервые о ней услышала тогда) в стеклянной банке и лимонад для Крота. С карты списали сто рублей с копейками, а дальше меня укусил шопоголик.
Ассортимент литовских магазинов приятно удивил. У нас тут в Москве все деликатесы представлены парочкой унылых вкусов, а начинки самые интересные, похоже, оседают на территории Евросоюза. После питахайи я ещё купила "Кит-кат" с арахисовым маслом, мятные карамельки с шоколадом и некий зелёный ликёр, на вкус подозрительно напоминающий Драмбуи. На протяжении всей поездки я старалась разыскивать и покупать самые странные продукты. Манго и чили? Буду! Говно с орешками? Заверните!
Пока мы искали кафе, я неоднократно терялась. Мои искушённые заграницами попутчики и Крот, которого городами вообще не очень-то удивишь, рвались вперёд к еде. Я застревала в подворотнях с фотоаппаратом, желая получше сфотографировать вон ту облезлую стеночку или вот этот трогательный балкон.
В Вильнюсе множество балконов, балконищ и балкончиков разных форм и размеров. Многие из них обустроены так, будто нет ничего лучше сидения дома, но вместе с этим на улице долгими зимними/летними/весенними/осенними вечерами. Ну и как будто литовцам вообще плевать на то, что на них кто-то смотрит. Многие балконы отлично просматриваются со всех сторон.
Перед тем как найти кафе, мы прошли по извилистой улице. "Боже мой, какие изгибы, какой уют!"— думала я. И только дойдя до самого конца, увидела на стене дома небольшой экран, на котором был закольцован фильм о Вильнюсском гетто. Чудесная кривая улица Стиклю оказалась одной из главных в этом гетто. Во время войны в Вильнюсе были уничтожены тысячи и тысячи евреев.
Честно говоря, после просмотра фильма есть мне расхотелось совсем. Я пропустила попутчиков внутрь кафе в конце Стиклю, а сама осталась снаружи.
В Литве курение в ресторанах запрещено, зато на улице стоят пепельницы, стулья и кресла. А ещё в местах для курения есть пледы и обогреватели.
В общем, пока я сидела и думала о судьбах еврейского народа, ко мне подсел манерный молодой человек с причёской Аркадия Укупника. Он рассказал, что приехал из Германии, и ему понравилось отмечать в Литве новый год. Когда Укупник узнал, что я москвичка, он тут же решил продемонстрировать мне все свои познания в русском языке, типа там matryoshka, korobochka, Gorbachyov. Я прослезилась от умиления. Ещё он рассказал, что был в Подмосковье на "Архстоянии". До сих пор удивляюсь, как его туда занесло. Рассказала ему про еврейские судьбы, "Пустые Холмы" и про то, что в Москве новогодняя ночь и последующее утро куда трэшовее вильнюсских.
Потом мои серьёзные попутчики пришли меня забирать, узрев в окно, что я перестала думать о судьбах еврейского народа и точу лясы с подозрительным гражданином. Гражданин на прощание сказал, что приятно пообщаться с такой странной женщиной. Всё-таки я странная. А он как будто нет, тоже мне Укупник.
После того как нас разлучили, настало время попробовать литовскую кухню. Если говорить о ней вкратце, можно сказать, что она жирная со всех сторон, содержит миллион блюд из картошки и подаётся порциями, достаточными даже для удава. Главное блюдо литовской кухни — это цеппелины — шкварки в масле в картофельном клейстере, с которыми подают сметану и дополнительную порцию шкварок в масле.
После порции цеппелинов я подумала, что больше не смогу есть никогда. Мой нежный организм, последние несколько лет в целях сохранения габаритов питавшийся свежими салатиками и котлетками на пару, основательно въебал говна. Нет, на самом деле вкусно, но с непривычки ощущение было такое, как будто я проглотила, например, чемодан.
Однако, от переедания менее увлекательным созерцание Вильнюса не стало. Я по-прежнему с восхищением замечала каждое окно, каждую арку и каждый эркер и судорожно хваталась за фотоаппарат.
Мы шли по улице Пилес, которая запомнилась мне в Вильнюсе, наверное, лучше всего. Практически каждый дом этой улицы являет собой настоящее чудо. Например, на предыдущем фото был тридцатый дом, а сейчас я покажу тридцать второй.
Я настаивала на посещении Ужуписа, но меня тащили куда-то наугад, часто снова по тем улицам, где мы уже были. Снег начал таять и превращаться в серую кашу. Мои ботинки, которые позиционировались как суровая мужская обувь для походов, промокли насквозь. Оптимизму прибавлял лишь тот факт, что вода, хлюпающая в ботинках, согрелась от постоянной ходьбы.
Знаете, я вообще не люблю людей, которые жалуются на погоду. У них получается, что выходить из дома и долго гулять можно, только когда тепло и светит солнце. Отдыхать такие люди любят в тёплых краях. Приехать в эти края и лежать на песочке недели две.
В какой-то момент я научилась путешествовать в любую погоду, получая от каждой климатической причуды определённое удовольствие. Поняла, что некоторым городам очень идёт дождь. Вильнюс, по-моему, как раз из таких. Нет ничего интереснее, чем идти по улице, вдыхая сырой воздух, и вглядываться в туман, видеть, как из белёсой мглы постепенно проступают контуры величественных старых зданий.
В какой-то момент мы совсем заблудились, не понимая ни где Ужупис, ни где всё остальное. Снова попали на Стиклю и в конце концов вывалились на Ратушную площадь.
Опыт поездок с этими ребятами показывает, что они подрываются с первыми петухами, а к обеду начинают клевать носом. Но удивительным образом оживают, когда видят в поле зрения какую-нибудь труднодоступную достопримечательность, к которой нужно в поте лица ползти в гору пешком. Обычно на горе находится ни хуя и лука мешок, но ребятки остаются ужасно довольны тем, что всё-таки покорили вершину. Так мы поползли к замку Гедиминаса. По дороге обнаружили кафе с вмонтированными в стены фарфоровыми чайничками.
Ощупывая ногами лужи в ботинках, я предложила зайти и взять с собой хотя бы горячего чаю/кофе/глинтвейна, но моих попутчиков уже невозможно было сбить с пути. Минут двадцать мы ползли в гору по обледеневшей брусчатке. Разумеется, для того, чтобы обнаружить, что хрен нам по всей морде, а не замок. Замок закрыт в связи с репетицией Дня государственного флага Литвы. Послушали литовский гимн и стали смотреть по сторонам.
Вильнюс красив примерно до Нериса, дальше начинается советский и постсоветский ужас, в который соваться мы не рискнули. Пусть Вильнюс останется в нашей памяти городом с узкими улицами и таинственными переулками, с бесчисленными костёлами, брусчаткой, невысокими старыми домами. Я запрещаю себе даже мечтать о том, чтобы остаться в Вильнюсе навсегда, ведь, даже если это могло бы случиться, скорее всего жить пришлось бы где-нибудь за Нерисом. А вот этого лучше не надо.
После спуска с Замковой горы, мы добрались-таки до Ужуписа. Погода испортилась окончательно, снег стаял, пошёл противный дождь, но меня, как бывшего сквоттера, ужасно манила среда вольных художников или хотя бы её видимость.
Но полноценное свидание с Ужуписом так и не случилось. Мои попутчики нашли ещё одну вершину, на которую просто необходимо было взобраться — холм могилы Гедиминаса. Взбираться туда оказалось ещё покруче, чем на Замковую гору, потому что никакой брусчатки не было, а были извилистые тропки со стремящимися вниз потоками жидкой грязи. Хватаясь за каждую, даже самую хилую, веточку, утопая в грязи по колено, я покорила и эту вершину. Наверху меня ожидало какое-то подозрительное капище с остатками горелых деревяшек. И всё. И ВСЁ!!! А спускаться с холма оказалось ещё более тяжело и скользко, чем подниматься.
Мы спустились в Ужупис похожими уже на глиняных големов, в грязи, листьях и еловых ветках. Мимо всех интересных мест пробежали бегом, потому что устали и промокли.
Кафе манили нас уютом, но внутрь заходить в таком виде мы постеснялись.
Пожалуй, именно Ужупис — это место, ради знакомства с которым я обязательно вернусь в Вильнюс. Я пройду по каждой улице этого района, не упустив ни одного окошка, ни одной речной волны, ни одного граффити, ни одной скульптуры, ни одной трещины в стене. Да будет так.