Внезапно всё-таки еду в Череповец. И наконец собираюсь с мыслями, чтобы добраться до деревни Костенёво, с которой у меня вообще полжизни связано. Я и путешествовать начала только после того, как там все умерли. До того мне не требовалось другого места для отдыха. Мне повезло застать этот дом аккурат за две недели до трагедии. А через две недели после отъезда я пекла блины и как-то задумалась о том, что мы с Аполлинарией Ивановной одинаково готовим. И если её не станет, останусь только я. И вот в тот момент я поняла, что уже всё, я одна и осталась. Никогда не причисляла себя к людям с развитой интуицией или ещё каким-то таким чувством. Но тогда, когда раздался междугородний звонок (а на дисковых телефонах отлично слышно, когда межгород), я уже сразу поняла, кто, откуда и зачем звонит.
Я ещё при жизни её обещала навестить её могилу. Но смалодушничала. Первые года два я не могла привыкнуть к факту смерти и её, и её мужа, моего дяди. Они так наполняли собой тот дом, что страшно было приехать и увидеть, что теперь там пусто и всё не так. И вот, спустя шесть лет, я приеду туда ровно в тот день, когда раздался этот злополучный телефонный звонок. Теперь многое забылось, и я наконец нашла в себе силы приехать и увидеть, что там всё уже не так, как было.

И всё это внезапно. Лёшич дуется, что я теперь не попадаю на его день рождения, Антон дуется, что опять уезжаю и провожу с ним мало времени. А мне вот вожжа под хвост попала, нужно ехать именно туда и именно сейчас.