Я бы, может, не писала этот пост, если бы не наткнулась на подобное в ленте.

Вообще-то я очень люблю вспоминать, с чего всё начиналось, искать первопричину, думать о том, как причудливо сплетаются человеческие судьбы.

Сегодня расскажу про, не побоюсь этого слова, культовой личности, про Егора Летова. Про то, как начиналось моё увлечение «Гражданской обороной», про то, что из этого вышло, и про то, что со всем этим связано.

Стоит начать с того, что «Гражданская оборона» была всегда. Есть такие вещи, о которых никак иначе и думать нельзя. Просто «они были всегда». Ещё в раннем моём детстве стены подъезда многоэтажки-свечки на родине Башлачёва были испещрены загадочным и пугающим «Гр.Об». Ещё во времена средней моей школы существовали таблички, куда временные владельцы учебников вписывали своё имя. В моих часто попадалось «Летов Егор», знакомые старшеклассники смотрели, переглядывались и хихикали.

Ещё я отчётливо помню, как месяцами пропадала на юге и подрабатывала на невкусное украинское мороженое мытьём машин в знакомом автосервисе. В очередной жаркий и солнечный день я поливала машину из шланга, зажав его пальцем. Вокруг получилась радуга, а я напевала про себя «Всё идёт по плану». Мне было двенадцать.

Собственно, до восприятия музыки и стихов Летова я дошла сравнительно поздно. До этого были два сильных юношеских увлечения — «Король и шут» и «Пилот», прошедшие вместе с тем, как любимые группы «испортились» и «опопсели». Был ещё «Аукцыон», в чью музыку я влюбилась с первого звука, и меня не отпускает до сих пор.

Но сейчас не об этом.

Кажется, к «Гражданской обороне» я пришла через Янку. Её, как и многое другое, что мне нравилось в то время, присоветовал одногруппник Паша. Здесь всё началось с незатейливого «Ожидало поле ягоды, ожидало море погоды». Ну и я пропала. Уехала в деревню, где случайно сломала наушники. Их отсутствие ничему не помешало, и день за днём, ночь за ночью от меня можно было услышать что-то из янкиного репертуара. Вот так, без малейшего вмешательства со стороны техники на Янку подсела и моя племянница. Мы как-то уже обсудили, что, если бы мне на ухо тогда вдруг наступил бы медведь, в аниной жизни бы многого не произошло.

Летова и «Гражданскую оборону» я всё ещё воспринимала с трудом. Мне не нравилось то, что большинство записей такого качества, что на них ничего не разобрать. Шёл 2004-й, год, когда песни из «Долгой счастливой жизни» попали на радио. Диджеи вовсю шутили о том, что «Летов вылез из-под одеяла и начал нормально петь». Вот тут, пожалуй, меня что-то и зацепило. Я наконец услышала интонацию, которая раз и навсегда зажгла во мне искру интереса по отношению к Летову. Как будто это он всё в шутку и вот-вот прямо сейчас засмеётся.

А мои сверстники вовсю пели под гитару его песни. С надрывом, со слезами, разбивая руки о струны. Я потихоньку прислушивалась, что-то начинало нравиться. Про «Мы уйдём из зоопарка», про «Глупый мотылёк догорал на свечке», про что-то другое ещё.

Однажды всё тот же одногруппник Паша дал мне послушать Арефьеву. В числе записанных для меня песен был и кавер на «Офелию». Арефьева пела так, как будто это её собственная песня. Это до сих пор один из немногих каверов, которые мне нравятся.

В общем, потом кто-то сказал, что «Офелия» — песня вовсе не Арефьевой. Ну тут и случилось. Я скачала «Сто лет одиночества», альбом, в сумасшедший психоделический звук которого влюбилась сразу. Даже теперь, спустя десять лет, это один из тех альбомов, которые я взяла бы с собой на необитаемый остров.

Впрочем, до сих пор в основном слушаю его и «Прыг-скок», потому что они особенные. Люблю психоделическую составляющую творчества Летова, если хотите.

Кстати, да, именно вся эта музыка подстегнула меня к экспериментам с психоактивными веществами. Так как я, в общем, человек разумный, эксперименты остались только экспериментами и в привычку не вошли. Однажды, уже после смерти Летова, в 2008-м, мы с другом Витей на даче ели кислоту. Всё, что я увидела и услышала тогда, было ужасно похоже на «Сто лет одиночества». «Ай да Летов, ай да сукин сын», — подумалось мне тогда.

А в феврале того же года было как-то ужасно горько. От того, что исчезла часть того, что «было всегда». «Летов умер» — написал мне однажды Леонидыч. И потом все пили водку на тогдашнем флэту, где в однокомнатную квартиру стабильно влезало более десятка человек. Кто-то даже нашёл пластинки с записями «Обороны». Ближе к утру люди просто сидели и молчали. Заевшая пластинка крутила по кругу «В Ленинских горах», и всё это было ужасно тоскливо.

Каждый год, когда приходит осень, всё начинается снова. Хочется шататься по улицам, и пусть в наушниках играет Летов. И пусть мне теперь не 17, а вовсе и 27, я вполне имею ещё право любить эту музыку. Мне всегда казалось, что вот Цой — музыка для говнарей, «Сектор газа» — музыка для говнарей, тот же «Король и шут» — музыка для говнарей. А вот Летов — не для говнарей, он куда глубже, чем вот это всё, даже чем весь ваш Цой.
К такой мысли я пришла с подачи Андрея «Маугли» Петрова, обитавшего тогда в нашем сквоте «Скворечнике». Он часто пел что-то из «Обороны», как-то хитро перемешивая песни Летова с какими-то мантрами, с рок-н-ролльной классикой, кажется, даже с романсами и какими-то белорусскими панками. И так всё это было органично смешано, что казалось мне, «Оборона» — это не культ, не что-то конкретное, а просто одна из составляющих вселенской музыкальной гармонии. Я и теперь так думаю.