Вот и похолодало. Я вернулась домой с твёрдым намерением вскоре снова убежать. Я опять перестала любить свою маленькую квартиру, потому что в ней нельзя делать всё, что душе угодно. нельзя не спать до утра, нельзя приходить позже часа ночи, нельзя строить пизанские башни из грязной посуды, нельзя включать музыку на полную громкость и ещё много всяких нельзя.
К тому же я последнее время не могу здесь спать и уже даже не пытаюсь сосредоточиться на книге, которую читаю, и фильме, который смотрю. Потому что всё равно не получится.
Я всё реже пишу в дневник, потому что дома вообще бываю раз в три дня или того реже. Честно говоря, меня страшно пугает, что Игорь Леонидович Маломуд стал занимать так много места в моей жизни. Потому что, если он вдруг вынужден будет исчезнуть, у меня не останется ничего. Я буду чувствовать себя сидящей на берегу моря у разбитого корыта.
С другой стороны, мы, похоже, победили эту осень, проблемы путей и сообщения и мою дурную карму. А именно - купили-таки билеты на поезд и 2 сентября утром окажемся в северной столице. И нас даже не двое, а шестеро. Это не считая того, что Зелёный хочет ехать стопом, а Костя - на собаках. Так нас и вовсе восемь. Надеюсь, что всё получится.
А позавчера я заметила, что, если на моей спине висит какой-то довольно тяжёлый и позитивный предмет, я становлюсь пофигистичней, наглее и уверенней в себе. Не так давно роль тяжёлого предмета играл большущий туристический рюкзак, а позавчерась - чОрный бас. Я повесила его на спину, почувствовала себя в состоянии из разряда "возможно, скоро я стану модной рок-звездой" и творила беспредел.
Пришла осень. Как я и обещала, обогнав календарь. Я сижу дома в тренировочных штанах, шерстяных носках и свежеподаренной Маломудом тельняшке. Мёрзну, но нахожусь в состоянии эдакой светлой грусти - что вот, кончилось ещё одно лето. И оно опять получилось быстротечным, прекрасным и полным всяких разных поездок, солнечных впечатлений и новых знакомств. А ещё непередаваемого ощущения того, что всё вокруг было для нас опасно, а мы чудом нашли единственно верный путь, чтобы остаться в живых. Причём я не могу сказать точно, кто "мы" и почему именно "в живых".